Анатолий Васильевич Кузнецов родился в г. Киеве 18 августа 1929 г. Отец, В.Г. Кузнецов, происхождением из рабочих, был большевиком, командиром пулемётчиков в гражданскую войну, милиционером, а впоследствии инженером. Мать, Мария Фёдоровна, происходила из крестьян, учительница начальной школы.
Анатолий окончил 4 класса школы, когда началась в 1941 году война СССР с Германией, и Киев взяли немцы.
Два года жил с матерью в оккупированном Киеве, продавал сигареты, был помощником у колбасника, рабочим на консервной фабрике и др. Дважды бежал от угона в Германию, однажды чуть не был расстрелян – подробно об этом рассказано в автобиографическом романе-документе «Бабий Яр».
Писать начал в 14 лет – антифашистские рассказы, которые прятал от немцев, зарывая в землю. После окончания войны написал серию новелл о том, что видел во время оккупации, и в 1946 г. за них получил первую премию на республиканском конкурсе.
Увлекшись сценой, учился в балете, танцевал в Киевском театре оперы и балета, но вынужден был оставить сцену из-за сильной близорукости. Перешёл в театр драмы, но оставил и его. Работал статистом, плотником, продолжал писать и получил премии ещё на двух конкурсах.
В 1952 г. работал на строительстве Каховской гидростанции на Днепре разнорабочим, дорожным рабочим, затем литработником в газете, издававшейся на строительстве, и учился в вечерней школе для рабочих.
В 1954 г. поступил в Литературный институт Союза писателей в Москве, где в 1955 г. был принят в коммунистическую партию, а с 1959 г. стал членом Союза писателей СССР.
Написал романы «Продолжение легенды», «У себя дома», «Бабий Яр», «Огонь», несколько книг рассказов, вышедшие в СССР общим тиражом 7.000.000 экземпляров, переводившиеся более чем на 30 зарубежных языков. Написанные в рамках так называемого социалистического реализма, они, однако, подвергались большим цензурным сокращениям и переделкам. Ни одно произведение Анатолия Кузхнецова не было опубликовано полностью.
Кроме того, он писал и другие вещи – свободно, «для себя», которые, пряча от обыска, хранил зарытыми в земле. Как все писатели, он находился под постоянным надзором КГБ, а за отказ сотрудничать с ним – лишён права выезда за границу.
В 1968 г., во время событий в Чехословакии, Кузнецов окончательно решил бежать из СССР на Запад. Сложными ухищрениями усыпив бдительность КГБ, получил заграничный паспорт для поездки в Лондон якобы с целью написать роман о Ленине.
Приехав в Лондон в конце июля 1969 г., Кузнецов обратился к британским властям с просьбой о политическом убежище. Из СССР он провёз плёнки с переснятыми рукописями.
Он опубликовал «Обращение к людям», где объяснил мотивы своего бегства, отказался от всех своих книг, опубликованных в СССР, и от фамилии «Кузнецов», придя к заключению, что был до сих пор «нечестным, трусливым и конформистским автором». Под именем «А. Анатолий» начал публиковать свои работы, не искажённые ни цензурой, ни самоцензурой.
Автобиографическая справка. Из письма Шломо Эвен-Шошану. Публикуется впервые.
Значит, насчёт книги о Бабьем Яре. Пока я имею только первые черновики. Готово будет, вероятно, в начале 1965 г., а напечатано... об этом, собственно, судить ещё рано. Но я во всяком случае обязательно сообщу Вам и пришлю экземпляр. Об этом Вы не беспокойтесь. Книга получается сильная.
Так оценил свой роман-документ сам автор в одном из писем к израильскому переводчику. И тут же уточнил: «…пока, по крайней мере» (письмо 14-е). Это «пока» длится и поныне – и неизвестно, кончится ли когда-нибудь…
«Бабьего Яра нет. По мнению некоторых <…>, его и не было», – писал А. Анатолий (Кузнецов) в заключительной главе своей книги. Сегодня, через 39 лет после того, как её не искажённая цензурой версия вырвалась в свет, многие в мире полагают, что и вся еврейская Катастрофа придумана или, по меньшей мере, сильно преувеличена. В Интернете и сегодня торчит сайт, на котором некто Михаил Никифорук, называющий себя «председателем Исследовательского Комитета Бабьего Яра», утверждает, будто «Аэрофотосъёмка до и после Отечественной войны показала отсутствие еврейских массовых захоронений» в Бабьем Яру. Про довоенные времена спорить не будем, но вот после того, как гитлеровцы, по их же собственному скрупулёзному подсчёту, за два дня, 29 и 30 сентября 1941 г., расстреляли в той киевской яме более 30 тысяч детей, стариков и женщин – ВСЁ наличное еврейское население украинской столицы, а затем в течение двух лет оккупации добавили к ним ещё десятки тысяч людей других национальностей, слова «главного исследователя» свидетельствуют разве что о его выдающейся беспардонности… Такие «исследования», вместе с сенсационным утверждением президента Ирана Ахмадинеджада о том, что не было не только Бабьего Яра, но и весь Холокост придуман, придают роману-документу об этом Яре особую, вневременную злободневность.
Роман-документ «Бабий Яр» я публикую в том виде, как написал его в действительности. Возможность подобной публикации мне до сих пор кажется чудом. Раньше я писал и публиковал в СССР свои произведения в течение 25 лет, и за всё это время ни одно из них не было напечатано в том виде, в каком я их написал.
В советских условиях чудом было уже и то, что «Бабий Яр» вообще попал в печать, – хоть в урезанном виде, но проскользнул. То был короткий период «оттепели» после хрущёвского «разоблачения культа личности Сталина», и многим казалось, что начинается серьёзная либерализация. Широко известно, что в журнале «Новый мир» по разрешению Хрущёва был опубликован «Один день Ивана Денисовича», но мало кто знает, что из того же журнала власти заставили вырезать уже подготовленные к печати романы К. Симонова, А. Бека и других, а то, что всё-таки печатали, иногда бывало урезано цензурой наполовину. И уж это точно, что половина осталась от моей повести «У себя дома», когда она в конце концов была напечатана в 1964 году в январском номере «Нового мира». Вот такая была либерализация.
