Тредиаковская галерея

Скульптор, педагог, профессор Латвийской Академии художеств. Заслуженный деятель искусств Латвии (1981). Автор свыше 300 скульптур, отмеченных необыкновенным психологизмом, одухотворённостью, эмоциональностью и пластичностью. Среди работ И. Васильева – портреты известных деятелей культуры, ученых, поэтов, музыкантов, художников, артистов, политических деятелей: Николая Рериха, Мариса Лиепы, Майи Плисецкой, Бориса Пастернака, Владимира Маяковского, Льва Толстого, Индиры и Махатмы Ганди, Джавахарлала Неру и других.

Я начну неоригинальной фразой: мне нравится Цивис, – кому он не нравится?

Попробуем разгадать тайну этой общей любви.

Она завоевана, конечно, талантливостью. Однако можно назвать множество имен, ряд талантов, совсем не пользующихся симпатиями публики. Цивис подкупает непринужденностью. Он очень легок, его перо и кисть свободны, вольны, капризны, но неприхотливы. Самое приятное в его рисунке – отсутствие тяжести. Никогда он не дает чувствовать напряжение труда. Неизменное впечатление от его карикатур – их непосредственность, ненадуманность, какая-то природная естественность. Так ясно чувствуешь, что художник не искал тем, не придумывал острот, не выискивал уродливых черт, не делал искусственных нажимов, – все вылилось как бы само собой, как невольный смех, улыбка, рожденная зрелищем тайного человеческого уродства.

Развитие политической карикатуры прежней России тормозилось политическим режимом. Понадобилась революционная вспышка 1905 года для того, чтобы внезапно народилась весьма обидная и неожиданно-интересная политическая карикатура и шарж. Но когда эта вспышка погасла, то и политическая карикатура опять утратила многое из своей яркости. В дни Керенского она опять воскресла к скоротечной жизни, но ни технические условия, ни общее тревожное настроение не дали ей в краткий промежуток выявить достаточно значительных достижений.

Как бывало уже не раз, очередное желание ускользнуть от мира и скрыться в укромном месте оказалось заведомо обречено. Всегда найдётся тот, кто вытянет тебя за это невесть отчего ставшее вдруг безразличным к боли ушко на благословенное солнышко.

Я пишу о фотографии по просьбе главного редактора «Тредиаковского», а по сути впервые размышляю о том, что она значит для меня. Профессиональная привычка философа идти от общего к частному выудила из памяти мысль Карла Ясперса о том, что некогда возобладавший в сознании европейцев рационализм сказался на разбожествлении природы, изгнании из неё всего таинственного. В том, по мнению философа, повинно христианство и современная наука. Похоже, что это действительно так, иначе откуда было бы вдруг неожиданно взяться такой прорве явных домыслов о чудовищах, обитающих в озёрах, целых поколениях снежных людей, инопланетянах, не дающих прохода подгулявшим отцам благородных семейств. Скучно человеку без всего этого.